Неклеса Порфирий Петрович
(1894 – 1977)
Об этом человеке практически ничего не было известно, его как бы вымарали со страниц истории нашего города. Даже имя его покрывалось тайной: возможно, Пётр; возможно, Павел; возможно, ещё как. Причина проста: во время немецко-фашистской оккупации Днепродзержинска он в течение двух лет был украинским директором Днепровского металлургического завода, возглавляя предприятие в один из самых тяжёлых и драматических периодов его существования. И, тем не менее, Порфирий Петрович Неклеса здесь жил, учился, работал. На дошедших до нас фотографиях он представляется необыкновенно волевым, жёстким, уверенным в себе человеком, с ярко выраженной харизмой руководителя, умеющего «через не могу» подчинять своей воле других.
Фото №51а
Порфирий Неклеса
В семье романковского селянина Петра Петровича Неклесы было три дочери – Миля, Катя, Мария и пятеро сыновей – Василий, Максим, Пётр, Иван и Порфирий, герой настоящего повествования. Дом Петра Неклесы стоял на краю Романково, в нагорной части современной улицы Циолковского, где частный сектор переходит в черёмушкинские пятиэтажки. Глава рода, Пётр Неклеса, 1870 года рождения, называл себя потомком запорожских казаков, и в дружной семье царила атмосфера доброжелательства, взаимной любви, уважения и память, какого они роду. Все братья получили достойное по тем временам образование.
Порфирий Неклеса поступил в вечерний рабочий техникум Каменского в 1925 году, то есть, в пору, когда ещё не был произведен первый выпуск учебного заведения, впоследствии преобразованного в институт. В это время он уже был женат на односельчанке Анастасии, от которой имел двоих детей – Виктора, 1925 года рождения и Зинаиду, 1928 года.
Порфирий Неклеса обучался у выдающихся педагогов – А. Сокола, В. Реввы, В. Яцюка, А. Меламед, Г. Менниксара, В. Полидорова. Некоторые из них преподавали ещё в классической мужской гимназии Каменского. Среди сокурсников П. Неклесы можно выделить Г. Орешкина, А. Рудкова, С. Горбачёва, Н. Жука, М. Кушлянского, А. Гайдамаченко, П. Егорова. В семье последнего и сохранилась фотография 5-го выпуска Каменского вечернего рабочего индустриального института 1930 года, сделанная в товариществе Фотография «Друг детей», располагавшейся по адресу Проспект №3. Директором института был Н. Дубасов. В том же семейном архиве Егоровых находится ещё один уникальный групповой снимок, сделанный в аудитории Каменского вуза не позднее 1930 года. Абсолютно узнаваемыми выглядят лежащий слева А. Рудков, сидящий крайний слева П. Егоров, рядом с ним будущий ректор института С. Горбачёв и сидящий второй справа П. Неклеса.
Фото №51б
П. Неклеса (сидит второй справа) среди студентов вечернего института
После окончания института Порфирий Неклеса, как дипломированный специалист, был назначен начальником одного из мартеновских цехов Днепровского металлургического завода. Вместе с семьёй он проживал вблизи заводоуправления, в жилом доме на Верхней колонии. Каждый из братьев избрал свой жизненный путь. Самый старший Василий, 1892 года рождения, получивший в Запорожье образование электротехника, работал на Каменской ГРЭС. Максим, 1902 года рождения, по первому образованию учитель, был директором школы в Александрии, затем переехал в Каменское, учился в металлургическом институте вместе с Л. Брежневым, трудился в отделе главного механика Дзержинки. Пётр, 1909 года рождения, работал на той же Дзержинке машинистом паровоза. И, наконец, самый младший из братьев Иван Неклеса, 1916 года рождения, окончил физкультурный институт и состоял директором ДЮСШ при ДК Металлургов, одновременно тренируя юных гимнастов. В январе 1937 года братья собрались вместе и сфотографировались на память. Со снимка на нас смотрят представители новой генерации украинской технической интеллигенции, призванные решать вопросы индустриализации Советского государства.
Фото №51в
Братья Неклеса. Сидят слева направо: Порфирий, Иван, Пётр. Стоят: Василий (слева) и Максим
Во время разгула репрессий 1937–1938 годов были арестованы многие сокурсники, преподаватели, сослуживцы Порфирия, однако его самого обошла стороной эта страшная гидра. Собираясь вместе, братья Неклеса в узком кругу обсуждали зловещие события происходящего. Никто не верил, что директор завода Иосиф Манаенков, пользовавшийся огромной популярностью, доверием и любовью заводчан, является врагом народа. Никто не верил, что ведущие инженеры и кадровые рабочие Дзержинки, с которыми бок о бок многие годы работали братья Неклеса, стали участниками контрреволюционных организаций и готовили диверсии на заводе. Все понимали, что происходит. Вполне возможно, что именно неприятие сталинского режима, амбиционный характер в сочетании с ложной уверенностью в непобедимости немецкой армии и подтолкнула впоследствии украинца Неклесу дать согласие возглавить металлургический завод. Но, скорее всего, им двигал совсем иной мотив – безвыходность ситуации в оккупированном городе.
22 июня 1941 года в 12 часов дня по радио выступил председатель Совета Народных Комиссаров СССР В. Молотов с сообщением о вероломном нападении Германии на Советский Союз. Младший брат Порфирия Неклесы тридцатидвухлетний Пётр был призван в ряды Красной Армии и ушёл на фронт. А вскоре Днепродзержинск начал подготавливать к эвакуации на Восток промышленные предприятия, персонал, руководство города. Эвакуация гражданского населения, не связанного с производством, правительством не предусматривалась. Седьмого августа погас огонь в домнах и мартенах. На следующий день Дзержинка и другие предприятия прекратили работу, и в трудовой книжке П. П. Неклесы, как и остальных заводчан, появилась запись: «уволен в связи с эвакуацией завода». Демонтаж и отправка оборудования шли круглосуточно. Важные заводские объекты, не подлежащие эвакуации, начали подрываться сапёрами.
Фото №51г
Взорванная домна №7
(фото из книги «Огонь Прометея»
Порфирий Неклеса, будучи начальником мартеновского цеха, руководил работами в своём подразделении. Сам Порфирий Неклеса, как капитан тонущего корабля, должный последним покинуть идущее ко дну судно, уехать из города не успел.
Шестнадцатого августа немцы заняли Кринички – последний крупный населённый пункт перед Днепродзержинском, восемнадцатого последний эшелон с заводским оборудованием и начальством покинул Днепродзержинск, а двадцать второго августа завоеватели вошли в город.
НЕМЕЦКАЯ КИНОХРОНИКА
Вступление в Днепродзержинск 22 августа 1941 года
1. Ожесточённая битва за важный промышленный город Днепродзержинск, центр советской стальной индустрии.
2. Повсюду советские люди оказывают ожесточенное сопротивление.
3. Достигнут промышленный район.
4. Один из гигантских сталелитейных заводов города – сейчас в немецких руках.
Город Днепродзержинск, которому германские власти сразу же вернули историческое название Каменское, вошёл в генеральный округ «Днепропетровск», один из шести генеральных округов, составлявших рейхскомиссариат «Украина». Ещё 27 июля 1941 года правительство Германии разработало «Инструкцию по руководству экономикой завоёванных восточных областей», согласно которой предусматривалось создание монополистических компаний, которые должны взять в свои руки захваченные предприятия. С самого начала оккупации немцы старались наладить работу местных заводов. Уже в октябре 1941 года в Каменском открылась биржа труда, куда обязали явиться всех работоспособных жителей города. Отсюда их направляли на вакантные рабочие места.
К работе по обследованию состояния заводов немцы привлекли оставшихся в оккупации местных специалистов. Всего, по сведениям секретаря подпольного горкома партии К. Ляудиса, инженерно-технических работников, работавших на предприятиях и учреждениях города, оказалось 241 человек, а занимающих при немцах руководящие должности – 117 человек. Среди них и П. Неклеса украинский директор металлургического завода. Другие крупные предприятия оккупированного Днепродзержинска также возглавили украинские инженеры. Когутинский назначен директором коксохима; Шульга – директором азотно-тукового завода; Рощин – директором цементного завода; Шишко – директором вагонного завода; Юшков – директором ГРЭС, Кудинов – директором котельно-сварочного завода.
По воспоминаниям Николая Яснило, инженеры металлургического завода числом до двадцати, волею судеб оставшиеся в оккупированном Днепродзержинске, были вызваны в городскую управу. Там в присутствии немецких военных чинов Неклеса был избран директором завода, а главным инженером – Ботух. Немедленно директору и главному инженеру было приказано сформировать руководящий инженерно-технический состав предприятия («Знамя Дзержинки» №25, 2011). Порфирий Неклеса предложил своим институтским однокашникам Михаилу Кушлянскому и Николаю Жуку принять должности главного прокатчика и главного энергетика завода. Начальниками большинства цехов были назначены также выпускники Каменского вечернего металлургического института. Немецким шефом-комиссаром завода был поставлен тучный Герман Шмандт, а ответственным по восстановлению прокатных цехов – присланный из Германии широкоплечий, выше среднего роста инженер Дикгауз.
Во время оккупации на Днепровском металлургическом заводе, возглавляемом П. П. Неклесой и П. С. Ботухом, работали доменный цех, листопрокатный, механический, мартен-2, проволочный, электроцех, цех ширпотреба. Эти данные приведены в книге Н. Булановой «Седые берега судьбы» (Днепропетровск. «Металл». 2004, стр. 68). Также работали вспомогательные цехи, в частности, ремонтно-строительный. По воспоминаниям ветерана Дзержинки Сергея Дробота, разнорабочего этого цехав оккупационное время, данное подразделение возглавлял какой-то немец. Впоследствии указанные заводские отделения заработали сразу после вступления Советской Армии в Днепродзержинск. Так, уже на двадцать шестой день был отлит первый слиток в мартеновской печи. (Для сравнения: рельсобалочный цех, основное оборудование которого, то есть, собственно рельсобалочный стан, было вывезено в Нижний Тагил, выдал первую продукцию лишь в 1951 году, через восемь лет после освобождения города).
Для возобновления работы цехов предприятия из Германии были доставлены токарные, сверлильные, фрезерные, универсальные станки. Восстановительные работы велись в среднесортном и рельсобалочном цехах, эксплуатировались также электростанция и отделение коксохимического завода, без которого невозможна работа доменного цеха. Уголь завозился из Польши. Сколько человек трудилось на заводе, в точности неизвестно, но коллектив одной энергетической службы предприятия насчитывал не менее пятисот человек («Знамя Дзержинки» №44, 2010). В ноябре 1943 года, то есть, сразу после освобождения города, на предприятиях союзного подчинения в Днепродзержинске числилось 13 тысяч 424 человека. Учитывая тот факт, что количество трудящихся на металлургическом заводе составляло не менее пятидесяти процентов общегородской, не будет преувеличением сказать, что число работающих на предприятии во время оккупации равнялось пяти-семи тысячам человек.
В неполном списке руководителей отдельных цехов и подразделений, оставшихся в Каменском и работающих на Днепровском металлургическом заводе в 1941–1943 годах, можно назвать следующих инженеров.
П. Неклеса, директор завода, выпускник металлургического института 1930 года.
П. Ботух, главный инженер, выпускник металлургического института 1932 года.
М. Кушлянский, главный прокатчик завода, выпускник металлургического института 1930 года.
Н. Жук, главный энергетик завода, выпускник металлургического института 1930 года.
А. Кальвасинский, начальник рельсобалочного цеха, выпускник металлургического института 1936 года.
Г. Чечуро, начальник доменного цеха, выпускник металлургического института 1933 года.
Н. Яснило, начальник листопрокатного цеха, затем начальник тонколистового стана, выпускник металлургического института.
А. Гейко, начальник листопрокатного цеха.
И. Шиманский, механик мартеновского цеха, также инженер.
………
В июне 1942 года в Каменское с инспекционными целями прибыли рейхскомиссар Украины Эрих Кох и по не подтверждённым данным главный идеолог Третьего Рейха Альфред Розенберг. 19 июня 1942 года Эриху Коху исполнилось 46 лет. По случаю столь «знаменательной» даты и в связи с его пребыванием в Каменском, в театре им. Шевченко было устроено торжественное собрание.
Этот факт никак не отразился на активности местной подпольной организации, которую через двадцать лет после войны стали называть не иначе, как легендарной. Каждому предприятию и организации города предписали выделить по пять представителей для участия в мероприятии, при условии, что это не повлечёт за собой срыва в работе организации. Зал был заполнен до отказа. Германские национал-социалисты очень уважали помпезные мероприятия. Впрочем, не только они.
Местной администрацией рейхскомиссару был устроен пышный приём, но, разумеется, гостя более всего интересовал вопрос работы предприятий. Необходимо отметить, что значительных успехов в деле налаживания работы и выпуска промышленной продукции в оккупированном Каменском немцам добиться не удалось. Главными причинами этого можно назвать раскомплектованость оборудования, основная масса которого была вывезена на восток, снижение уровня рабочих и инженерных кадров, отсутствие энтузиазма в работе, несоблюдение технологии, а также имевшие место факты умышленной порчи агрегатов и механизмов. Так, Н. Яснило начал восстановление листопрокатного цеха с ремонта стен и крыши здания, разрушенных советскими сапёрами при отступлении Красной Армии.
По совпадающим воспоминаниям Н. Яснило и А. Кальвасинского, работы в листопрокатном и рельсобалочном цехах производились большей частью для виду. В присутствии немцев начинались шумовые эффекты: стучали кувалды, гудели гудки, проводились бессмысленные перемещения мостовых кранов по цеху, с неизменными криками «вира» и «майна» подкрановых рабочих. Когда довольные проверяющие покидали цех, «работы» тут же прекращались, и прокатчики приступали к изготовлению шабашек.
Но уже давно прошли те времена, когда оккупантов представляли исключительно полными идиотами. Немцы прекрасно понимали, когда их дурачат, и работа всё время лишь для виду была чревата гестапо и концлагерем. И кто будет два года бесплатно кормить армию рабочих, если завод не выдаёт продукцию? Однако, убедившись на месте, что идея организации устойчивого функционирования предприятий себя не оправдывает, немецкое руководство приняло решение демонтировать пригодное оборудование и вывезти его на заводы Третьего Рейха. Для этой цели была произведена повторная инвентаризация станков и механизмов, однако осуществить задуманное не удалось: стремительное наступление Красной Армии 1943 года сорвало планы оккупантов.
Послевоенная судьба инженеров, работавших во время оккупации на руководящих постах Днепровского завода, сложилась по-разному.
Григорий Чечуро получил шесть лет лагерей (с 1944 по 1950 год) за то, что, эвакуировав оборудование цеха, сам на Урал не уехал, а остался в городе и во время оккупации работал на заводе по восстановлению домны.
Николая Жука, по свидетельству его сына, спасло то обстоятельство, что в подвалах ГРЭСа находился не сданный оккупантам радиоприёмник, который периодически слушали посвящённые в это дело сотрудники. Данный факт послужил основанием причислить Н. Жука к числу подпольщиков и освободить от преследований.
Александр Кальвасинский получил в январе 1946 года медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов». За Александра Ивановича замолвил слово И. Шиманский, подтвердивший, что тот по его просьбе устраивал на работу в рельсобалочный цех нужных людей, избавляя их, таким образом, от угона в Германию. Интересно, что подобную характеристику Иван Карлович Шиманский дал и Порфирию Петровичу Неклесе. Они хорошо знали и уважали друг друга и ещё с довоенного времени работали вместе в мартеновском цехе: Неклеса – начальником, Шиманский – механиком цеха.
Именем Шиманского названа одна из улиц Днепродзержинска. Иван Шиманский, согласно отчёту секретаря подпольного горкома партии Казимира Ляудиса, был привлечён к работе в подполье уже в ноябре 1941 года и занимался вредительством. Однако в частных беседах Иван Карлович, очевидно из скромности, никогда не подтверждал данного утверждения.
Николая Яснило, как и других, работавших в оккупированном Днепродзержинске, тщательно проверяли органы НКВД, и партизанский билет ему выдали только в восьмидесятые годы через сорок лет после освобождения города.
Ну а Порфирий Неклеса, понимая, что никакие побудительные мотивы согласия стать директором металлургического завода не будут приняты во внимание, ушёл вместе с семьёй с отступающими частями немецкой армии. Вместе с ним, проявляя солидарность с больным пороком сердца братом, эвакуировался на запад, также с семьёй, Василий Петрович Неклеса.
Нужно сказать, что в Германии им не повезло: кому нужны украинские инженеры, когда тысячелетний Третий рейх трещит по швам? И Порфирий Неклеса вместе с женой Анастасией, детьми Виктором и Зинаидой оказались в концлагере. Туда же, разумеется, были заключены и Василий Неклеса с супругой Анной и дочерьми Галиной и Тамарой. Пройдёт много лет и этот факт нотариально подтвердит жительница Днепродзержинска Лидия Ляпченко, которая вместе со своим отцом была узницей того же концлагеря.
После освобождения из лагеря и окончания войны у бывших заключённых был краткий момент выбора: вернуться в Союз или остаться на Западе. Лидия Ляпченко выбрала родину, её отец остался в Германии, а братья Неклеса перебрались в Англию. Там, в Манчестере, Порфирий Петрович и осел, вёл преподавательскую деятельность и прожил долгую жизнь.
Прошло почти семьдесят лет после освобождения города. Спор, кем был этот инженер – предателем или просто человеком, которому нужно было выжить вместе с семьёй в условиях оккупационного режима, кажется уже неуместным. Точно также, у кого повернётся язык назвать ИТР, занимающих на заводе во время оккупации руководящие должности, изменниками Родины? Сейчас легко сказать: «Я бы отказался!» А тогда?
После освобождения кому-то из инженеров просто не повезло, и они попали «под горячую руку НКВД». К примеру. В декабре 1945 года демобилизовался из армии и вернулся в Днепродзержинск Анатолий Чечуро, младший брат Григория. Здесь его ждало неприятное известие: Григорий Чечуро, работавший в оккупированном Днепродзержинске начальником доменного цеха, был репрессирован в 1944 году, а его квартиру отобрали и сделали государственной. Необходимо сделать акцент на том, что Анатолий Чечуро вернулся именно в тот цех, который во время оккупации возглавлял Григорий. И ни у кого, даже в то смутное и подозрительное время, не возникло и тени сомнения в том, а правильным ли будет ставить брата «врага народа» на ответственную должность начальника смены. На заводе все были твёрдо убеждены, что Григорий Николаевич Чечуро пострадал безвинно.
А ведь всё могло сложиться по-другому. Но долгие-долгие годы эти люди несли на себе незримую печать «приспешников», предпочитая не распространяться на тему своего места работы во время оккупации, а потом эту молчаливую «эстафету» приняли их родные и близкие. На мой взгляд, их уже давно пора «реабилитировать» в общественном сознании, как это сделано с жертвами сталинских репрессий тридцатых годов.
Для страдающего астмой Василия Петровича Неклесы климат туманного Альбиона оказался вреден для здоровья, и он уехал в Канаду. Длительное время переписка между эмигрировавшими братьями с днепродзержинскими родственниками оставалась невозможной, все боялись всемогущего и страшного КГБ. Необходимо отметить, что члены рода Неклеса органами не преследовались, но и карьерный рост им был заказан. Ушедший на фронт Пётр Неклеса воевал, попал в окружение и был заключён в концлагерь для военнопленных. Такие, как он, волею Сталина автоматически признавались «врагами народа». Не обошла эта участь и Петра Петровича Неклесу, после освобождения из немецкого концлагеря он получил десять лет сталинских северных лагерей, срок отбывал под Воркутой. Выжил. Остаток дней провёл в Крыму.
