Технический директор ДКХЗ
В феврале 1937 года на Днепродзержинский коксохимический завод им. Орджоникидзе был прислан новый технический директор, или главный инженер Роман Аронович Вальман. Кавалер ордена Трудового Красного Знамени, за его плечами были должности технического директора Алчевского коксохимического завода, главного инженера харьковского треста «Союз-Кокс», заграничные командировки во Францию и Германию. Кроме того, Роман Аронович был членом редколлегии журнала «Кокс и химия», автором статей по коксохимии, таких, как «Механизация смолоразгонных цехов» («Кокс и химия», 1932, №4), «Коренная перестройка научно-исследовательских работ в коксохимии» («Кокс и химия», 1935, №5) и другие. Таким образом, это был сложившийся специалист с высокой репутацией учёного-производственника.
К моменту приезда Романа Вальмана в Днепродзержинск, коксохимический завод им. Орджоникидзе слыл новейшим и передовым предприятием. Первый кокс на номерном предприятии №24 получили всего лишь шесть лет назад, 8 февраля 1931 года. На заводе были введены в эксплуатацию пять коксовых батарей, углефабрика, цех улавливания и переработки смолы, цех ректификации, бензольный цех. В 1932 году комсомольцы завода выступили в газете «Правда» с предложением внедрить сухое тушение кокса. И поэтому перевод Вальмана в Днепродзержинск можно было расценивать и как очередное повышение, и как ступеньку-трамплин для нового скачка по служебной лестнице.
Роман Вальман родился в 22 октября 1895 году в Ростове-на-Дону в семье еврейского ремесленника. Господь подарил чете Вальман девять детей. Несмотря на многочисленное семейство, талантливый мальчик получил хорошее образование. Чтобы заработать на жизнь, он с четырнадцати лет занимался репетиторством по многим предметам, безошибочно определяя, будет ли у его ученика результат, стоит или не стоит продолжать обучение. Поступив в Мариупольскую гимназию в 1913 году, Роман учился на экстернате, результатом чего стал диплом и медаль гимназии, полученные на выпускных экзаменах 1916 года. В том же году был призван в армию рядовым 121 полка, проходил действительную службу в Мариуполе и Харькове.
В 1920 году Вальман поступает в Донской Политехнический институт в Новочеркасске. Но жизнь заставила прервать учение, устроиться проводником вагонов, а затем уполномоченным по транспорту Юговостокпромбюро в Астрахани. В 1923–1926 годах он техник-сметчик, заведующий техническим бюро на заводе «Красный детонатор» в Новочеркасске, одновременно восстанавливается на учёбу в Новочеркасский политехнический институт. Будучи студентом, женился на Матильде Яглиной. Его супруга, выпускница Елизаветинской женской гимназии города Ростов-на-Дону, была на четыре года моложе своего мужа. Матильда родила Роману двух дочерей – Нелли, 1924 года рождения и Людмилу, 1933 года.
На день рождения Роман всегда дарил Матильде корзину хризантем. Он хорошо знал литературу, поэзию, читал наизусть поэму о Данко Горького, был артистичен, пародировал, сочинил оду на день рождения своего отца, в институте был членом редколлегии стенгазеты, в 1920-м году работал в газете «На страже революции». С детства зная идиш, Роман Вальман, имея лингвистические способности, в совершенстве овладел французским и немецким языками.
В 1926 году инженер Вальман получает место в техотделе, а затем помощника технического директора Фенольного завода в Нью-Йорке. Нет, это не Америка. Посёлок с империалистическим названием Нью-Йорк на Донбассе впоследствии был переименован в Новгородское. В 1928 году Романа Ароновича переводят в Харьков в трест «Кокс», где он проходит путь от инженера-снабженца до заместителя главного инженера объединения. С декабря 1929 по июль 1930 года Р. Вальман в составе комиссии «Кокса» находился в заграничной командировке во Франции и Германии, принимая участие в техническом оформлении заказов с инофирмами. По возвращении из заграницы Вальмана назначают техническим директором Алчевского коксохимического завода; с 1933 года он уже главный инженер Харьковского треста «Кокс». Постановлением Президиума ЦИК СССР от 23 марта 1935 года Романа Ароновича Вальмана награждают орденом Трудового Красного Знамени.
Супруга Вальмана Матильда Владимировна принимала активное участие в движении жён ИТР Наркомтяжпрома, и на Всесоюзном совещании 1936 года была премирована Орджоникидзе велосипедом. Не исключено, что Матильда Вальман была хорошо знакома с другой активисткой этого движения Марией Манаенковой, супругой директора Днепровского металлургического завода.
В Харькове семья Вальман проживала в «Доме специалистов» на Пушкинском въезде, 5–2. Здесь жили все ведущие специалисты треста «Кокс», коксохиммонтажа и Гипрококса. Отсюда и название. В этом же доме и в том же подъезде поселился профессор-коксохимик Яков Габинский, с которым у Романа Вальмана сложились дружеские отношения. Яков Осипович Габинский был крупным учёным, автором книг, научных статей, учебников по коксохимическому производству. Одновременно он явился организатором и первым главным инженером Гипрококса. На VI международном Менделеевском съезде, проводившемся в октябре-ноябре 1932 года в Харькове, Яков Осипович делал доклад от коксохимической секции. Вальман и Габинский состояли членами редколлегии журнала «Кокс и химия», присутствуют вместе на коллективной фотографии участников 1-ой Всесоюзной конференции химиков, проходившей 23 апреля 1932 года в Харькове. С фотографии на нас смотрит Роман Вальман – человек с красивым мужским лицом, отмеченным печатью интеллекта и интеллигентности, и руками с пальцами пианиста. В Харькове он проработал до начала 1937 года.
В Днепродзержинск Роман Аронович прибыл в феврале, оставив в Харькове семью. Его тёща, сломав шейку бедра, была прикована к постели, и супруга, вынужденная находиться рядом со своей мамой Верой, не могла последовать за мужем к месту очередного назначения. На новом месте работы Роман Вальман проживал в отдельной квартире в двухэтажном доме по адресу проспект Пелина, 47. Этот дом, предназначенный для руководителей коксохимического завода, имел уютный дворик с фонтаном и беседкой. Периодически Матильда с дочерьми приезжали на побывку с мужем и отцом, гуляли по городу, а на ночь укладывали трёхлетнюю Людмилу в детскую кроватку. Эти минуты общения проходили в помещении, которое, было истинным Дворцом Счастья для двоих любящих сердец.
На коксохимическом заводе Роман Вальман сменил Абрама Кауфмана, который и года не отработал здесь техническим директором. Знаменательно, что Вальман был преемником Кауфмана и на Алчевском коксохиме, где Абрам Соломонович также менее года занимал кресло главного инженера предприятия. Трудовая биография Кауфмана удивительно напоминает трудовую биографию Вальмана и многих других руководителей той поры. Тогда на одном месте хороших специалистов не держали, но переводили на другие предприятия, где они могли проявить себя в полной мере. Это объяснялось не только возможностью быстрого профессионального и карьерного роста инженера, но и другими факторами, никакого отношения к производству не имеющими.
После убийства С. Кирова в 1934 году по стране набирали силу политические репрессии, а также судилища, связанные с вредительством на производстве, транспорте, связи. Абрам Соломонович Кауфман проходил ещё по делу Промпартии 1930 года, был осужден, но, к счастью, ненадолго, и после трёхмесячного пребывания за решёткой, вышел на свободу. В это смутное и страшное время нарком тяжёлой промышленности Серго Орджоникидзе, пытаясь спасти хорошо ему известных, толковых специалистов, перебрасывал их с места на место, полагая, что таким образом они не успеют попасть в поле зрения органов ГПУ-НКВД. Георгий Константинович Орджоникидзе, известный всей стране под своей старой партийной кличкой Серго, заслужил приязнь Иосифа Сталина жесточайшими расправами над антисоветскими выступлениями в Закавказье. В тридцатые годы он контролировал ход индустриализации, которая отставала от намеченных планов. И хотя исследователи сталинизма называют Серго Орджоникидзе «Хозяином», «Королём Наркомтяжпрома», – он знал и ценил свои кадры, старался уберечь их от Людоеда. После его насильственной смерти каток репрессий уже никто не пытался замедлить.
Роман Вальман чувствовал, что и его могут репрессировать. Каждый день в харьковском «Доме специалистов» шли аресты. Выдающийся организатор и первый руководитель советской коксохимической промышленности, управляющий трестом «Кокс» В. Ф. Логинов был взят под стражу, проходил в московских процессах, отчёты о которых публиковались в прессе, и после расстрелян. 10 августа 1937 года арестовали, а 10 декабря расстреляли соседа и друга Романа Вальмана профессора-коксохимика Якова Габинского. Роман Аронович в минуту откровенности как-то сказал своей племяннице, что его могут тоже арестовать, потому, что был за границей.
В Днепродзержинске к приезду Вальмана органы НКВД вели страшную охоту на руководителей, инженеров и специалистов тяжёлой промышленности: металлургов, азотчиков, цементников, транспортников. Не обошли они своим вниманием и коксохимиков. Так, был обвинён в участии в антисоветской организации и расстрелян начальник Днепродзержинского строительного управления треста «Коксохиммонтаж» Николай Голубенко. Руководителя отдела снабжения управления «Каменскхимстрой» Бернарда Лисовского, брата всемирно известного графика Роберта Лисовского, расстреляли по обвинению в принадлежности к контрреволюционной диверсионной организации. Арестовали и отправили на три года в исправительно-трудовой лагерь заместителя начальника строительства Баглейского коксохимического завода Фёдора Фельдмана.
На коксохимическом заводе №24 было также неспокойно. В 1937 году директором ДКХЗ работал Павел Найдёнов, 1894 года рождения. русский, из рабочих, член КП(б)У с 1917 года. На заседании Днепродзержинского горкома партии Найдёнов обвинялся в связи с врагом народа Михненко, которого знал с 1921 года по работе в Донбассе. Докладывали секретарь горкома товарищ Стеблёв, а также товарищ Шамин в присутствии Найдёнова. Высказались члены горкома товарищи Рафаилов и Смирнов. Постановили: «В связи с тем, что фактов связи с врагом народа Михненко не установлено, Найдёнову Павлу Емельяновичу за притупление классовой бдительности объявить строгий выговор с занесением в учётную карточку». Это были только цветочки.
Роман Аронович Вальман всеми силами старался показать себя с хорошей стороны: оперативно решал производственные вопросы, у его кабинета не толпились рационализаторы – технический директор всячески поощрял творческую активность подчинённых. Будучи беспартийным, он номинально был освобождён от унизительных отчётов перед парторганизацией ДКХЗ; вне завода старался ничем не выделяться, никакой работой по совместительству не занимался. Но это не помогло…
Каждый день приносил очередные зловещие новости. Органами НКВД арестованы директор БКХЗ Александр Забельский, инженер управления «Каменскхимстрой» Маврикий Почтман, начальник треста «Коксохиммонтаж» Григорий Краснов и конструктор того же треста Карл Менниксар. Впоследствии все они были расстреляны.
Очередь массовых чисток дошла и до ДКХЗ имени Серго Орджоникидзе. Взяты под стражу по обвинению в шпионаже или участии в контрреволюционных организациях ближайшие сотрудники Романа Вальмана, с которыми он ежедневно решал производственные вопросы, а также многие рабочие. Это мастер по сантехнике Илья Волков, техник Леонард Крицкий, мастер литейной мастерской Фёдор Лоевский, заместитель главного механика Вячеслав Волейник, комендант коммунального отдела Николай Мазниченко, мастера Альберт Энес и Антон Фесенко, начальник отдела монтажных работ Кондрат Кругляк, сотрудники завода Генрих Закс и Александр Косовский, начальник железнодорожного цеха Иван Косенко, теплотехник Ефим Золото, технический инспектор завкома профсоюза Кузьма Барановский. Почти все они были также расстреляны. Но с некоторыми из них Роману Вальману пришлось встретиться ещё раз: на допросах у следователей НКВД.
Его арестовали в день рождения любимой жены Матильды. Цветов в тот день не было. Когда за ним пришли, Роман Аронович, проявляя редкое самообладание, попросил разрешения побриться, надел костюм. При обыске 23 октября 1937 года на квартире по проспекту Пелина, 47, у арестованного изъяли паспорт, учётно-воинский билет, билет члена профсоюза, наградные документы, деньги. Задержанного поместили в тюремный подвал городского управления НКВД, или тюрпод, находящегося по иронии судьбы на той же улице – проспекте Пелина, 13. Конфискованные деньги в сумме девятьсот рублей были сданы государству через финансовый орган НКВД. Деньги в сумме семьсот рублей, как извещение об аресте, переданы жене Вальман Матильде Владимировне 26 октября 1937 года.
После этого в течение пяти месяцев шли допросы. Романа Вальмана обвиняли в шпионаже, вредительстве, участии в контрреволюционной организации, члены которой занимали руководящие посты в коксохимической промышленности. Ему инкриминировали даже то, что в 1932–1933 годах в Харькове работало много иностранных специалистов-немцев, с которыми Вальман якобы имел агентурную связь. Через много лет дочь осужденного Людмила Романовна сделает выписки из протоколов допроса своего отца Романа Ароновича Вальмана:
«25 ноября 1937 года. Очная ставка с Кочетовым – техническим директором Ново-Макеевского коксохимического завода.
Вальман: «Разговоры с Кочетовым были чисто производственного характера. Ни в каких контрреволюционных организациях я не состоял и никакой вредительской работы не проводил. Категорически отрицаю. О вредительстве с Кочетовым никогда разговоров не было. Гетте приезжал в Харьков в трест «Кокс», был на совещании, где ему задавали вопросы по ряду технических проблем».
Оглашают показания Кочетова.
Вальман: «Ничего этого я не знал, и это выдумка».
Оглашают показания Зака.
Вальман: «Никогда Заку этого не говорил. Почему эти лица на меня показали, не знаю и объяснить не могу. Показания Кочетова просто галиматья. Связи с Гетте не имел, вёл разговоры по постройке печей».
Как он мог выстоять? Не сломался и никого не оговорил. В последнем слове следствия Вальман просил его оправдать, так как ни в чём не чувствует себя виновным, а его просто оклеветали. Если суд не сможет его оправдать, то пусть даст возможность работать как специалисту. В те годы существовала практика объединять в закрытых конструкторских бюро репрессированных специалистов, и попасть в такое заведение – было лучшим из зол.
31 марта 1938 года в Днепропетровске заседала выездная сессия Военной коллегии Верховного Суда СССР. Военная коллегия рассматривала дела, подготовленные Днепропетровским областным управлением НКВД. Под безжалостную гребёнку попали многие днепродзержинские руководители, обвиняемые в участии в контрреволюционных организациях всесоюзного масштаба. Слушания проводились без присутствия обвиняемых и без права на защиту. Поэтому «производительность труда» судей Военной коллегии была высока. В этот день были приговорены к смертной казни директор Днепровского металлургического завода Иосиф Манаенков, главный инженер предприятия Всеволод Жданов, главный бухгалтер Георгий Рак, бухгалтер Иван Войтенко, главный калибровщик завода Эдмунд Крикент, заместитель коммерческого директора Алексей Зубенко, начальник ОТК Юлиан Лада, заведующий бюро теплотехнической лаборатории качества Вацлав Лешер, инженер Виктор Урих, геодезист УКС Эрнест-Макс Менниксар, бригадир монтажного цеха Владимир Московец. Из коксохимиков к высшей мере наказания осуждены конструктор Баглейского управления «Коксохиммонтаж» Карл Менниксар и технический директор ДКХЗ Роман Вальман. В тот же день ночью все они были расстреляны в специально вырытой траншее на девятом километре шоссе Днепропетровск–Запорожье.
Через несколько дней, в апреле 1938 года, на том же девятом километре Запорожского шоссе в числе других был расстрелян Константин Мазной. Приговор привели в исполнение начальник 10-го отделения УГБ УНКВД лейтенант госбезопасности Турбовский и старший по корпусу 10-го отделения старшина Линовой. По существующей практике трупы бросали в общую яму, и потом по ней шагали, утрамбовывая землю. Нет никакого основания считать, что такой порядок расстрела и обряд «погребения» земле чем-то отличался от предпринятого сотрудниками НКВД в отношении Романа Вальмана, Иосифа Манаенкова, Всеволода Жданова и остальных безвинно осужденных, расстрелянных 31 марта 1938 года.
Но и этого издевательства чекистам показалось мало. Сразу же после исполнения приговора, изъятый орден Трудового Красного Знамени за №618, был выслан в отдел наград Президиума Верховного Совета. В дальнейшем постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 11 ноября 1939 года, Вальмана Р. А. лишили этой награды.
Начальнику же отдела УНКВД по Харьковской области было направлено письмо, подписанное начальником III отдела УГБ УНКВД по Днепропетровской области старшим лейтенантом госбезопасности Березовским и помощником начальника III отдела УГБ УНКВД младшим лейтенантом госбезопасности Лищинером. К письму прилагалась справка 8-го отделения УГБ НКВД об осужденном Вальмане Романе Ароновиче, бывшем техническом директоре Днепродзержинского КХЗ.
«Указанная справка, – говорилось в письме, – направляется Вам для репрессирования семьи осужденного, на основании приказа НКВД №00486. По нашим данным семья осужденного состоит из: 1. Жена – Вальман Матильда Владимировна, 38 лет. 2. Дочь Вальман Нелли Романовна, 13 лет, учится. 3. Дочь Вальман Людмила Романовна, 4 года. О результатах просим обязательно сообщить».
В самой справке указывалось, что Вальман Роман Аронович проходил по следственному делу №22506 III отдела УГБ УНКВД и обвинялся в том, что он «участник контрреволюционной троцкистской террористической организации, являлся агентом-шпионом в пользу одного буржуазного государства».
Известно, что Приказ ЦК ВКП(б) №00486 касался членов семей репрессированных «врагов народа», которых также надлежало репрессировать. Малолетних детей полагалось отправлять в специальные детские дома, где их положение было ничуть не лучше, чем в концлагерях. Матильда Вальман была арестована и водворена в Харьковскую тюрьму. На допросах она, как и муж, вела себя очень стойко и все измышления отрицала. И когда после пыток, изнасилований сокамерниц, следователь на допросе после многочасового стояния заявил: «Не может быть, чтобы жена не знала о контрреволюционной деятельности мужа», Матильда Владимировна бросила ему в лицо: «А ваша жена знает, что вы тут с нами делаете?! Да, если б она знала…»
То ли её страстность задела в следователе НКВД какую-то чудом сохранившуюся человеческую струнку, но он сказал: «Хотите видеть своих детей?» И выпустил её на свободу. В 1946 году, пережив эвакуацию, Матильда Владимировна Вальман трагически ушла из жизни.
Справедливость восторжествовала с двадцатилетним опозданием. Роман Аронович Вальман реабилитирован посмертно 28 января 1958 года Военной коллегией Верховного Суда СССР, тем же органом, которым он 31 марта 1938 года был приговорен к смертной казни. А в Днепродзержинске в доме №47 по проспекту Пелина, где когда-то жил Роман Вальман, сейчас расположен Дворец бракосочетания, или Дворец Счастья…
