Родилась в 1937 г. в Днепродзержинске. Девичья фамилия Гнедина. Закончила женскую школу(нынешний лицей №1) Выпускница факультета журналистики Белорусского государственного университета. Работала в изданиях Молдавии, Казахстана, Латвии. С 1968 года живет в Москве. Работала в журнале "Советский архив", газете "Труд", издательствах " Знание", "Искусство", "Молодая гвардия". Журналист по профессии. Член исторического общества при Союзе писателей России. Публиковалась в журналах «Новый мир», «Дружба народов», «Москва», «Наш современник», «Литературная учеба», «Роман-газета». В газетах – «Независимая газета», «Литературная газета». Автор книг:
«Памятник Пушкину» — изд-во «Малыш», 86г., «Студенты Ульяновы» — изд.»Молодая гвардия», 1985г., «Петербургские вечера», 2006г., «Садовник» — изд-во «Молодая гвардия», 2003г., «Вторая жизнь» — изд-во «ТЕРРА», 2006 (роман), «Роман с вечностью» — рукопись принята в изд-ве АСТ – роман. В театре Чихачева идет семь лет пьеса «Царский отрок Петр II». Опубликовано впервые: Дневники Великого князя Константина Романова (КР), письма сына Николая I – морского министра Великого князя Константина Николаевича, дневники Валерии Цветаевой (сестры Марины Цветаевой), статью В.В.Розанова «Великое преображение», переписку сенатора и литератора А.Ф.Кони с КР
Благодаря Элле Евгеньевне, возглавлявшей в журнале "Студенческий меридиан" отдел литературы и искусства, на страницах издания появились произведения Ю. Нагибина, А. Битова, В. Тендрякова, В.Аксенова, Е.Евтушенко, В. Кожинова, В. Солоухина, В. Каверина, В. Золотухина и многих других. Авторами журнала были выдающиеся актеры А.Смоктуновский , Ю. Каюров, М. Царев, оперная певица И. Архипова.
Отдел, возглавляемый Эллой Матониной, отличался остротой и смелостью в оценке происходящих процессов в раздичных сферах жизни современного ему общества. Не случайно, что именно она открыла дорогу тогда еще начинающим, а ныне известным Андрею Черкизову-Семенову, Артему Троицкому Виктору Ерофееву, Евгению Мартынову, Евгению Попову, Владимиру Климову, Нине Сироткиной.
Статьи и очерки Эллы Матониной печатались в журналах "Новый мир", "Москва", "Дружба народов", "Наш современник". "Роман-газета"
В 2011 г. вышла ее новая книга "Счастливая жизнь. Путешествие по жизни и страницам книг". ,
Муж - известный журналист Виталий Федорович Матонин
Сын - известный тележурналист Евгений Матонин. Дочь - полиграфист. Внук- журналист.
Матонина Є.,Говорушко Э.Л "К.Р."
Ныне известно всем, что поэт, укрывшийся под криптонимом К.Р., - Великий князь Константин Константинович Романов, внук самодержца Николая I. На стихи К.Р. написаны многие популярные романсы, а слова народной песни «Умер, бедняга» также принадлежат ему. Однако не все знают, что за инициалами К.Р. скрыт и большой государственный деятель — воин на море и на суше, георгиевский кавалер, командир знаменитого Преображенского полка, многолетний президент Российской академии наук, организатор научных экспедиций в Каракумы, на Шпицберген, Землю Санникова, создатель Пушкинского Дома и первого в России высшего учебного заведения для женщин, а также первых комиссий помощи нуждающимся литераторам, ученым, музыкантам. В его дружественный круг входили самые блестящие люди России: Достоевский, Гончаров, Фет, Майков, Полонский, Чайковский, Глазунов, Васнецов, Репин, Кони, адмирал Макаров, Софья Ковалевская… Это документальное повествование — одна из первых попыток жизнеописания выдающегося человека, сложного, драматичного, но безусловно принадлежащего золотому фонду русской культуры и истории верного сына отечества.
Матонина, Элла Евгеньевна. У травы забвения свой век [Текст] : журнальный вариант / Матонина Элла Евгеньевна, Говорушко Эдуард Лукич // Москва. - 2010. - N 7 - С. 187-222. - портр.
Авторы рассказывают о судьбе русской эмигрантки – княгине Марии Клавдиевне Тенишевой, о ее деятельности как художника, мецената, педагога. Повествование основано на книге "Княгиня Мария Тенишева. Впечатления моей жизни", изданной в Париже в 1933 году.
Матонина Э.Е.,Говорушко Э.Л«Вторая жизнь» в этом художественно-документальном романе читатель узнает немало нового и интересного об удивительных людях: Лике Мизиновой - музе Чехова, ставшей женой талантливого русского режиссера Александра Акимовича Санина - постановщика русских опер на лучших сценических площадках мира, сподвижника К. С. Станиславского, и, конечно же, об Антоне Павловиче Чехове - знаменитом, но одиноком, несмотря на постоянное окружение известных личностей.
Героям этого романа выпала непростая судьба: Санину - долгая жизнь в творчестве, Чехову - тяжкая болезнь и ранняя смерть. Лидия Стахиевна - Лика Мизинова предстает в романе и как любимая женщина Санина, и как пленительный образ из прошлого, адресат чеховских писем, и как страдающая фигура "несбывшихся надежд", Чайка, подстреленная в молодости, но отринувшая от себя все сплетни, слухи и оставшаяся натурой цельной, одаренной, чистой...
.
Матонина. Счастливая жизнь. Путешествие по жизни и страницам книг. 1883–1954 гг. – М.: ИПО «У Никитских ворот», 2011. – 632 с.; 8 л. фото. – 1000 экз.
Эта старая дворянская семья пережила правление двух императоров, революцию, две мировые войны и знала жизнь великого, уникального в человеческой истории государства Советский Союз. Но, что бы ни случилось в жизни героев книги за сложное столетие, ими правила всегда любовь: поэзия сердца имела такие же права, как поэзия мысли и долга. Потому что не от мировых вопросов люди топятся и стреляются
«Путешествие по жизни и страницам книг» – это подзаголовок или жанр? Кажется, и то, и другое. Жанр, конечно, необычный, но обозначение – довольно точное. Автор описывает жизнь дворянской (правда, разорившейся) семьи Никитаевых в течение семи десятков лет, на которые пришлись правление двух российских императоров, три революции и две мировые войны. Судя по всему, в основе повествования – подлинная история семьи автора. Атмосферу, характерные приметы того или иного периода помогают воссоздать книги: поэзия, проза, философия – вплоть до таких сугубо «практических» пособий, как выпущенная в конце позапрошлого века «Жизнь в свете, дома и при дворе», обложку которой мы видим на форзаце.
В изданиях, подобных «Жизни в свете…», немало внимания уделялось светскому этикету. Современному читателю, возможно, интересно будет узнать некоторые связанные с этим подробности. Например, прислано приглашение на бал. «Он будет через десять дней… но согласие или отказ должны быть посланы в первые два дня». Получившая приглашение дама инструктирует юную воспитанницу Марфушу: «Мужчины, которые умеют вести себя в свете, обязательно последуют бальному этикету: пригласят хозяйку дома, её родственниц, потом близких её дому девиц и дам. Среди них и ты… Если ты понравишься молодому человеку, он попросит представить его тебе во время бала или перед танцем. Но танцевать он может с тобой кадриль, польку, вальс. А вот мазурку и котильон не может, для этих танцев положено хорошо знать девушку…» (28, 29). По поводу последующего после танцев ужина сообщается, что «после бульона подают мадеру, херес, портвейн. После говядины – пунш, шабо-лафит, сент-эстеф, медок, марго, сен-жульен. После холодного – марсала, эрмитаж, гох-мейер, после жаркого – малага, мускат-люшль…» (33). Стоит заметить, что действие происходит отнюдь не в Париже, а в Екатеринославе.
Поскольку большинство действующих лиц – женщины, а одна из главных героинь Полина – портниха и, как сказали бы сегодня, дизайнер одежды, немало места в книге занимают описания нарядов. Это касается не только благословенных дореволюционных лет, но и более поздних, не располагавших к особым изыскам. То мелькнёт варшавское платье – «тонкая, лёгкая, нежно-голубая дымка с поясом-кушаком, вышитым шёлковыми незабудками» (278), то «штапельное платье с синими и вишнёвыми мелкими цветами. Отделка по низу и на рукавах бордовой лентой» (567), то «лёгкое, чуть расклешённое платье с рукавом «японкой», внизу отороченное, утяжелённое тоненьким бархатным кантом. На плечах – маленькая пелерина с такой же бархатной оторочкой» (611).
Героини «Счастливой жизни» много читают и охотно говорят о прочитанном, то и дело упоминают имена русских и зарубежных классиков. Но чтение это своеобразное. Марфушиной сестре Полине подруга привезла из столицы нашумевший сборник «Вехи». Проблемы русской интеллигенции и уроки первой русской революции, о которых там идёт речь, Полину не заинтересовали, но запомнилась, в частности, такая мысль: «Легче и занятнее спасать человечество, чем делать чёрную работу у себя дома… А быт не должен быть ужасен, мерзости запустения не должно быть…» (239).
Кстати, о «Вехах». К концу повествования они превращаются в «Смену вех», а это, как известно, совсем другая песня. В книге, например, упоминается беллетрист Шеллер-Михайловский – вероятно, имелся в виду Шеллер-Михайлов; встречаются стилистические небрежности, композиционные сбои и т.д. Дело ясное: по нынешнему обыкновению обошлись без редактора. Но я отвлёкся.
…Из всех многочисленных авторов художественных произведений пальма первенства отдаётся Лидии Чарской – дореволюционной «властительнице дум», околдовавшей всю детскую Россию» (512). Её книги в советское время практически не издавались, о чём сожалеет владелица старинной библиотеки Мария Николаевна: «Её надо читать и сегодня, потому что всем нужны юные чувства, страдания, дружество, романтическая любовь и даже печаль. Она очищает душу…» (511). С этим согласна и «строгая сердцем и характером Полина Михайловна», которая «плакала над детской книгой… Джолле (внучке. – В.А.) она сказала, что такие сентиментальные истории, как у Чарской, нужны для затвердевших сердец. Или для того, чтобы они не стали такими… Именно книга Лидии Алексеевны Чарской заставила Джоллу читать книги сердцем, а потом уже разумом. Чувства всё же у человека на первом месте…» (512). Заметим: особенно у женщин…
Не это ли мировосприятие помогло Полине Михайловне и её дочерям пережить испытания и лишения, на которые был так щедр двадцатый век? В ответ на его вызовы и безумия они, подчиняясь мудрому инстинкту сохранения жизни, замыкаются в своём мире, живут семейными заботами, растят детей. Хотя совсем отгородиться от ветров времени, от политики, конечно, не удаётся. Меняется образ жизни: дворянка Полина Михайловна идёт работать продавщицей – надо было как-то выживать во время голода начала 30-х годов. Её сын становится комсомольским активистом. Предвоенные репрессии в книге упоминаются, но вскользь – Никитаевых они, к счастью, не коснулись. Во время войны – эвакуация на Урал, тяжёлый полуголодный быт. Дина, дочь Полины, мать Джоллы, – медик, она днюет и ночует в госпитале. Спеша на работу, попадает под поезд и становится инвалидом – вдобавок к наследственной чахотке, унёсшей в могилу отца и брата. В конце войы женщины возвращаются домой, где всё надо начинать заново…
А тут в стране снова грянул страшный голод. Поразительно, как себя ведут, что чувствуют в этой ситуации героини книги. «В тёмные вечера, чаще при коптилке – свет часто гас, – Джолла с бабушкой лежали на широкой кровати и ждали Дину с работы. Хотелось есть, но они об этом не говорили друг другу. Полина всегда была убеждена в том, что утешения нельзя искать в глубинах души, – там боль, тоска, сожаления. Лучше пройтись по лёгким всполохам былого счастья, когда дни были ярче и грозы краше и озонистее. Так она и делала, отвлекая и радуя Джоллу светлой полосой своего прошлого» (483). Не это ли спасительное приятие своей судьбы, упорное сопротивление тоске и унынию Полины Михайловны и самоотверженное бескорыстие Дины, готовность отдать последнее притягивают к ним окружающих? Бабушка говорит: «Нам повезло на людей». И это правда: от них приходит и спасение от голодной смерти…
Послевоенная жизнь постепенно выправляется, и женский взгляд непременно отметит обнадёживающие приметы: отмену карточек, школы с раздельным обучением, похожие на дореволюционные гимназии, восстановление промышленного производства (напомню, что основные события происходят в промышленном районе Украины), строительство жилья – «наступило десятилетие, когда бедностью уже тяготились, тянулись к хорошему быту и успеху» (528)…
И вдруг как гром среди ясного неба – известие о смерти Сталина. Всеобщая оторопь, растерянность и – предчувствие серьёзных перемен. Впрочем, о Сталине говорится довольно конспективно – 4 страницы из 630, как и о Гражданской войне, о репрессиях 30-х годов… Дескать, всякое случалось тогда… Кстати, в книге мы найдём пару ссылок на Анну Баркову – поэтессу, которая трижды была репрессирована (последний раз – уже во время «оттепели») и при советской власти не печаталась, кроме сборника и пьесы, вышедших в начале 20-х. Её творчество невозможно воспринимать вне этого контекста. А контекста-то у Э. Матониной нет, и нет даже намёка на него…
Наверное, можно упрекнуть автора и тех, о ком она рассказывает, в ограниченности кругозора, заподозрить в равнодушии к судьбам страны и народа, в отсутствии того, что мы привыкли называть гражданской позицией. Но от этого я, пожалуй, воздержусь. Напомню, что в центре повествования – женские судьбы, и это, как говорится, многое объясняет. Между прочим, мужчины, возникающие на периферии «Счастливой жизни», ведут себя и воспринимают мир иначе, они не могут позволить себе ни женской логики, ни девичьей памяти. Но дело не только в гендерных особенностях. В книге чувствуются жизненная позиция и логика, отличные от общепринятых. Право на их существование санкционировала жизнь, заботящаяся о своём продолжении, предусмотревшая многовариантность моделей человеческой психики и поведения. Мирочувствование и логика, определяющие активную гражданскую позицию, предполагают непременное участие в борьбе (в данном случае не так важно с чем). Эта логика в минувшем столетии была в значительной степени дискредитирована – в первую очередь результатами борьбы. От неё устали, возникла тяга к нормальной жизни – без бурь и потрясений. Вот что запомнилось юной Полине в «Вехах»: «Легче и занятнее спасать человечество, чем делать чёрную работу у себя дома…»
